Онлайн-студия «Inpress-клуб» совместно с общественной платформой «Движение за справедливость» начинает новый социальный проект, цель которого - создание дорожной карты по выходу Украины из социально-экономического кризиса.

Читатели портала могут стать наблюдателями и участниками интересных и полезных бесед, острых дискуссий, обстоятельных интервью с лидерами общественного мнения, признанными авторитетами и экспертами, чье мнение интересно широкой аудитории.
В гостях онлайн-студии «Inpress-клуб»: Евгений Зурнаджи, адвокат, директор юридической компании «Оптимум»

Иван Карасев: Общественная организация «Движение за справедливость» продолжает «Антикризисный форум». Я напомню, что целью этого проекта является создание дорожной карты преодоления экономической ситуации в стране глубокого экономического кризиса и социальной депрессии. Сегодня у нас в гостях Евгений Зурнаджи, адвокат, директор юридической компании «Оптимум».

Здравствуйте, Евгений.

Евгений Зурнаджи: Здравствуйте.

Иван Карасев: Хотелось бы поговорить с вами о малом и среднем бизнесе. Ваша юридическая компания занимается сопровождением сделок в бизнесе, занимается регистрацией предприятий, снятием с регистрации. Я знаю, что в Украине порядка 5 миллионов работающих людей работает на малых и средних предприятиях. В свою очередь, на крупных предприятиях работает 2,6 миллиона людей. То есть более 60% людей работают в малом и среднем бизнесе. Зарегистрированных предприятий на Украине по состоянию на конец прошлого года было порядка 370 тысяч малых предприятий и 18 тысяч средних предприятий. Если говорить о частных предприятиях, там более 1300000 частных предпринимателей Украины. Из них 22% предприятий зарегистрировано в городе Киев. Хотелось бы поговорить на примере города Киева: какие проблемы есть сегодня в малом и среднем бизнесе? Регистрируются? Снимаются с регистрации? Что происходит на рынке?

Евгений Зурнаджи: Вы знаете, по поводу регистрации могу сказать следующее. Если сравнить прошлые года, действительно, даже 13 год по регистрации, то тогда наша компания регистрировала примерно до 10-15 компаний в месяц.

Иван Карасев: Это большая компания по регистрации? Средняя? Малая компания?

Евгений Зурнаджи: У нас это не является профильным направлением компании. Это как бы побочное направление, потому что профильными для нас являются судебные споры. Поэтому я не могу говорить о больших компаниях, которые непосредственно занимаются регистрацией больших предприятий. Я говорю на основании своей аналитики, своей компании и я считаю, что данные, которые у меня есть, являются таким буфером рынка. Потому что у остальных примерно такая же ситуация. Если взять прошлые года, то в январе-феврале регистрировалось где-то от 7 до 15 компаний в месяц – ново открывшихся предприятий. Получали НДС и дальше уходили в работу. Сейчас я могу констатировать, что данных предприятий – 0. Регистрация предприятий, как направление юридической деятельности выходит в нулевой сектор. То есть новый бизнес не входит. Никто не регистрируется, но можно отметить следующий момент, что ликвидация, как субъектов предпринимательской деятельности, так и обществ с ограниченной ответственностью, увеличилось в разы. Где-то в 3-4 раза на сегодняшний момент. Это может говорить о том, что бизнес сейчас проходит очень трудный период и его сокращение, можно сказать, на лицо.

Иван Карасев: А с чем это связано, как вы считаете?

Евгений Зурнаджи: Я думаю, что это связано с глубоким экономическим кризисом, который у нас в стране. С курсом доллара, который непонятен предпринимателям. И они принимают решение, что легче сделать закрытие бизнеса и свернуть этот бизнес (это непосредственно касается мелкого бизнеса), только бы не потерять бы те заработанные финансы, которые были заработаны ранее. Многие идут по этому пути. Те, которые не идут по этому пути, они сейчас просто, грубо говоря, отсекают свою не прибыльность и не хотят терять долю рынка, которую они завоевали за предыдущие периоды. Не более. 

Иван Карасев: Я посмотрел по киевским рынкам и увидел, что количество торгующих на рынках резко сократилось.  Количество продукции тоже, по моему мнению, резко сократилось. То ли это из за зимы, то ли это некачественная продукция, то ли еще по каким-то причинам. Я считаю, что эта причина лежит в дополнительной пошлине на импорт товаров из заграницы. А как вы считаете, пострадали ли импортеры и экспортеры? И какова перспектива импортеров/экспортеров в государстве?

Евгений Зурнаджи: Я считаю, что стоит поддержать вашу позицию. Потому, что на импортеров/экспортеров действительно возложили новые налоги, которые, не секрет, что формируют стоимость самого товара, ввозимого в Украину. Поэтому, по сути, рыночные ларьки и эти палаточки, где продает предприниматели и зарабатывает на этом, и дает также рабочие места, нет рентабельности данного бизнеса. То есть по большому счету, товары, завозимые в Украину, заходят по большим ценам и покупательский спрос по новой цене идет в разрез с покупательской возможностью. Это малый бизнес, который непосредственно дает большой доход в государство. Да, многие скажут, что  налоги малого бизнеса они не сократились, но давайте посмотрим правде в глаза. Если все товары, которые они закупают, идут в эквиваленте доллара по отношению гривны. То какую цену должен сформировать непосредственно СПД, который реализует данную продукцию на рынках, либо в магазинах? Вопрос заключается в другом: а есть ли у населения финансовые средства для приобретения данных товаров? Учитывая, что можно посмотреть, что эти вещи 3 месяца назад стоили по одной цене, а сейчас они уже стоят по другой. Мы все ходим на рынки, мы все ходим в продуктовые магазины и наблюдаем эту тенденцию. Я думаю, что нет прогноза предпринимателя, который может это спрогнозировать. Ранее он мог прогнозировать это на 3-4 года – свою прибыльность, рентабельность, и от этого уже закладывал определенный свой менеджментовский расчёт, бизнес-план. В данной ситуации он не может этого делать. Потому что мы можем наблюдать тенденцию – доллар был сначала 12, потом стал 18, теперь 25.90. По состоянию на вчера, это цена межбанка. Учитывая, что Нацбанк не может сдерживать и регулировать курсу, потому что у него, я так понимаю, нет определенных резервов, то о каком, грубо говоря, бизнесе малом или среднем мы можем говорить, если товарооборот идет привязан к иностранной валюте.  

Иван Карасев: Как я понимаю, мало того, что он привязан к иностранной валюте, есть проблемы с кредитованием. Вернее, кредитования, как такого, нет в Украине.

Евгений Зурнаджи: На самом деле нет.

Иван Карасев: Плюс ко всему. Мы коснулись с вами экспортеров, увеличилось сокращение рабочих мест. Я понимаю, что и крупный бизнес страдает в государстве в том числе. Мое видение, что экспортерам сейчас очень тяжело. Многие из них были ориентированы на Россию. Взаимоотношения с Россией сегодня достаточно тяжелые. А как вы считаете, перспектива у экспортеров етсь или нужно закрывать и эти бизнесы?

Евгений Зурнаджи: Вы знаете, все зависит от политики государства. Если политика государства говорит о том, что мы не будем сотрудничать с Россией, потому что есть определенные нюансы в нашем государстве. Это и военные действия, которые сейчас проходят на востоке. Я сам выходец из востока и я вижу, я слышу от своих друзей, знакомых – то, что происходит там, это никак не может повлиять на финансовый рынок в лучшую сторону. И никогда этого не сделает. Потому, что оказывается, что Донецкая и Луганская области и Крым – это было 20% ВВП. Даже более 20% ВВП. То есть бюджет потерял эти средства, которыми и тогда еще не мог правильно распоряжаться. Как говорится, тут решать зрителю.

Иван Карасев: Скажите, пожалуйста,вы говорили, что ваше предприятие занимается судебными спорами, сопровождением судебных споров. Хотелось бы узнать, на сегодняшний день  это какие споры: это хозяйственные споры? Уголовные споры либо какие-то другие? И очень интересно знать ваше мнение по поводу коррупционной составляющей в судебной системе. Она осталась прежней? Уменьшилась? Увеличилась? Или ничего не изменилось с тех пор?

Евгений Зурнаджи: Вы знаете, давайте в данной ситуации сделаем распределение. Малый и средний бизнес сейчас идет в спорах по дебиторской задолженности. То есть они поставляют товары – им не платят, либо наоборот: им заплатили, им не поставили. Это дебиторские споры. Данная ситуация, когда нет финансового оборота в стране, это очень распространенное понятие и суды сейчас завалены этими спорами. Потому что у некоторых нет уже средств платить. Они пытаются договариваться со всеми, но чаще всего оказывается, что договоренности уходят в плоскость судебного разбирательства. Также, это и налоговые споры. Потому что сейчас взялись очень масштабно за взыскание налогов. Также, можно определить, что сейчас выписываются эти акты налоговой инспекции, штампуются, как пирожки. То есть это решение, по которому идет реально удержание налогов с субъектов предпринимательской деятельности.

Иван Карасев: У нас же государство и правительство декларировало о том, что уйдут все проверки с малого и среднего бизнеса и создадут условия для привлечения инвестиций в виде прозрачности для налогообложений и уменьшения количества налогов в разрезе налоговой корзины.

Евгений Зурнаджи: Вы знаете, в данной ситуации ничего не происходит в этом направлении. Почему? Допустим, Порошенко подписал указ о том, что проверки не проводятся до декабря. Однако, проверки проводятся. Налоговая инспекция выдает акты на предприятия. В дальнейшем эти акты оспариваются в налоговой по вертикали. Это город, если брать Киев, и Украина. Но результатов оспаривания никто не признает. Оно, как было в таком результате, так и остается. Остается надежда на суды. Потом этот предприниматель идет в суд, подает исковое заявление в суд и сталкивается с другой составляющей - коррупционной составляющей в суде. Потому что в судах практика неоднозначная по одному и тому же вопросу. И сам предприниматель, которого юристы, которые находятся в штате, не понимает, почему практика у них одна, а у других другая. Соответственно, делайте выводы сами. Могу сказать одно, что чаще всего споры выигрываются определенными договоренностями, которые достигаются в кулуарах.

Иван Карасев: В государстве идет декларация о том, что мы идем в Европу, власть очищается, проходит, так называемая люстрация. Она только на бумаге?

Евгений Зурнаджи: Она на самом деле только на бумаге. Допустим, возьмем суды. Люстрацию проводит председатель суда. Что это означает? Главой люстрационного комитета в каждом суде является председатель. По большому счету, это означает то, что председатель убирает ненужных судей из своей команды. Если мы возьмем высший хозяйственный суд. Там недавно была делегация, которая кричала: «Люстрация, люстрация!». Однако, донецких в этом суде как было определенное количество, так они там и остались. Никто их не люстрировал, никто не пересматривал их незаконные решения, никто не выпускает из этого суда на верховный суд на пересмотр. Есть определенные процедуры, которые тормозят на самом деле судебный процесс.

Иван Карасев: Скажите, пожалуйста, Евгений, я знаю, что Венецианская комиссия притормозила Закон о люстрации, внеся в него достаточное количество поправок и отправив его на доработку. Почему это происходит? Это происходит из-за того, что эта волокита со стороны Венецианской комиссии идет специально? Либо это непрофессионализм тех кадров, которые подготавливают реформы происходящие в нашей стране?

Евгений Зурнаджи: Понимаете, если прочитав Закон о люстрации, мы можем четко понять, что этот Закон предусматривает непосредственно, по сути, увольнение кадров, которые неугодны. Там не прописаны ни критерии, которые необходимы, чтобы были, подпадающего под люстрацию. Ничего. То есть, это по большому счету, волеизъявление чье-то, которые выходит и подпадает под Закон о люстрации. То есть, давайте сделаем так: мы соберем определенное количество людей, поставим их под суд и скажем, что он взяточник. А на самом деле не так. Потому что, допустим, этот судья не прогнулся в определенное время под чью-то волю и вынес, допустим, законное решение. Но мнение людей формируется совсем по-другому.

Иван Карасев: Скажите, пожалуйста, а что надо сделать в стране конкретно? Какие стране нужны реформы и кто должен проводить эти реформы?

Евгений Зурнаджи: Вы понимаете, какая ситуация происходит с выдачей кредита нашей стране. Многие говорят, что есть НАК «Нафтогаз», давайте повышать цены, мы вам не дадим кредиты, если вы не повысите цену на газ, мы вам не дадим, если вы не будете проводить определенные реформы.

Здесь есть большая яма между теми, кто хочет проводить определенные реформы и теми, кто в этих реформах будут жить. То есть, нет коннекта между этими двумя составляющими. Если бы те, кто хотят проводит реформы – они должны выдать меседж людям: уважаемые люди, мы будем проводить такие реформы, от этого будут такие результаты и вам будет жить лучше

Иван Карасев: Сегодняшняя власть именно так и декларирует

Евгений Зурнаджи: Она декларирует, но мы ж видим, о чем сейчас работает ВР – реформа. Они затронули вопрос старого президента, еще какие-то вопросы. Но жесткого реформирования системы нету.

Иван Карасев: Я в подтверждение ваших слов скажу, ВР вызвала на отчет генпрокурора бывшего – Ярему. В зале было всего лишь 130 депутатом. С одной стороны, депутаты декларируют, что хотят изменений, прозрачности и контроля, а с другой – не приходят на значимые для страны отчеты.

Евгений Зурнаджи: Тут низкая информативность. Ярема должен был, как минимум, сделать передачу дел новому генпрокурору и рассказать, что делали в этих делах и сделать меседж, почему мы не сделали это.  Может быть, не было политической воли. Генпрокуратура работает быстро, если хочет работать в этом направлении

Иван Карасев: Как сегодня выстроена работа специальных служб, я имею в виду Министерства внутренних дел. Есть какие-то улучшения? Есть ли реальное реформирование и к чему оно привело? Каковы взаимоотношения правоохранительных органов с центральным органами исполнительной власти? Как ощущает на себе это обычный бизнесмен? Есть ли давление, какое было раньше?

Евгений Зурнаджи: Я в данной сфере не вижу, чтобы что-то поменялось. Ничего не поменялось за последние 3-4 года. Коррупция имеет свойство усугубляться. Я вижу сейчас, что коррупция усугубилась. Почему? Пришли молодые резвые, которые пришли не для того, чтобы поднимать государство из тлена и показывать народу – вот мы есть, мы будем защищать ваши права, поэтому вы должны платить налогов. Чем больше налогов – тем больше бюджета. А налоги платятся тогда, когда человек понимает, за что платит налоги, и его права защищены.

Но ничего не изменилось. Налогоплательщик понимает, что коррупционная составляющая в этих органах осталась, и никто не собирается ничего с этим делать.

Сейчас министр пытается что-то сделать, непосредственно сокращая ГАИ, пытается патрульно-постовую службу совместить с этой должностью. Удивило, когда инспекторы ГАИ перестали общаться вежливо – у них понимание, что если они уходят, а новые приходят – формируется новое видение этого процесса, работника – формируется именно этим способом. Пока они дошли до этого уровня.

Будет ли это далее происходить? Я говорю о следствии, об оперативных сотрудниках, которые непосредственно работают,  и об уголовном розыске.

Есть частые примеры – одно ведомство пытается натянуть на себя уголовные дела другого ведомства через разъяснения и еще что-нибудь, хотя буква закона говорит, что они не должны этим заниматься.

Меседж нужно донести до руководства: товарищи, давайте определимся, кто чем будет заниматься.

Иван Карасев: Рыбные места – они всем интересны… Скажите, пожалуйста, Министерство юстиций потерпело много изменений: была сокращена регистрационная служба и т.д. В рамках претерпевших изменений, какова роль нотариата? Как чувствуют себя они? Что с регистрацией предприятий, как люди будут регистрировать предприятия, акты? Что сейчас происходит в системе юстиций?

Евгений Зурнаджи: В системе юстиций происходит следующая ситуация

Во-первых, они опять начинают реформирование. Если взять историю реформирования системы юстиций, можно вспомнить моменты, когда исполнительная служба отделялась от системы юстиций, присоединялась через год (1997), опять выделялась. Никто не может объяснить, зачем это происходить? Какая разница, будет исполнительная служба частная либо будет государственная. Вопрос – что они сделают, чтобы непосредственно человек, который отсудился – пришел с исполнительным документом – сделайте, пожалуйста, мне исполнительное, а госисполнитель говорит, а у меня 5000 производств, а я 1, поэтому исполнения данного документа растягивается на неопределенное время. Хотя срок исполнения четко регулирован – полгода.

Иван Карасев: А для чего это делается? Для чего происходит затягивание процесса?

Евгений Зурнаджи: Сам исполнитель перегружен и он занимается тем, что к нему зашло 4-5 месяцев назад. Вопрос в другом: почему вы не расширите штат и не сократите штат в тех районах? Где такой перегрузки нет?

Иван Карасев: Ведь исполнительная служба берет за это деньги?

Евгений Зурнаджи: 10% сбора

Иван Карасев: У них ведь существует возможность не только жить и выживать, но и развиваться?

Евгений Зурнаджи: Я думаю, они сделали правильный посыл, что они выделяют это из государственного сектора в частный. Но нужно понимать, что частный сектор, где будет исполнятся решения – там будет коррупция. Она перетечет из государственного сектора в частный. Закон об исполнительной службе знает сам исполнитель и адвокаты, юристы. Как оно будет работать – мы увидим со временем.

Но я думаю, что исполнительную службу надо было оставить в государстве. Это вопрос ответственности. Если госслужащий понимает, что есть ответственность  за деяния. То эта норма закона не будет распространятся на исполнителей.

Вопрос в том, приведут ли они в соответствие на момент создания частных исполнительных служб законодательство или не приведут. Законодательство есть, а все остальное не приводится

Иван Карасев: То есть, будут бесконтрольные?

Евгений Зурнаджи: По большему счету – да, мне кажется.

Иван Карасев: Скажите пожалуйста, как Ви считаете, что ждет Украину в 2015 году? Какова будет экономика и способна ли Украина пережить кризис.

Евгений Зурнаджи: Кризис, я думаю, она уже не способна пережит. Потому что слишком далеко мы зашли. Эти вопросы надо было поднимать в сентябре прошлого года, делать корректировки. Мы надеемся на внешнее кредитование. Но оно требует от нас действий, которые мы не способны выполнить

По большему счету власть балансирует между тем, чтобы поднимать газ населению, как отреагирует, не поднимется ли майдан и тем, как получить кредиты. Декларации одного не соответствуют исполнению другого. Но деньги нужны. Тем более, если взять военные действия, которые происходят на востоке. Пока мы не освободим ту территорию, налоговложение происходить не будет в нашем государстве – этот меседж мы должны понимать.

Поэтому на телевиденье сейчас шоковая информация для населения. На шоковую информацию многие реагируют так, что доллар скачет. Многие эксперты прогнозируют, что 30 грн за доллар будет уже вот-вот-вот.

Иван Карасев: Говорят, что к концу года и 50 грн за доллар будет.

Евгений Зурнаджи: Почему никто не говорит, что у нас все будет хорошо – мы его стабилизирует на 30. Это будет посыл бизнесу: мы его стабилизируем на 30 и до конца года он будет гулять в коридоре 3-5 грн.

Давайте теперь мы не буем вас обманывать и вы будете строить свои бизнес проекты и планы не по 8, а по 30. И будет уже пополнение бюджетных средств.

Иван Карасев: Спасибо Вам большее за содержательный разговор.